«Язык мой – друг мой»
Виктор Суходрев, знаменитый кремлёвский переводчик, объездивший с первыми лицами советского государства весь мир, в своей книге «Язык мой – друг мой» пишет: «В Госдепартаменте США на двери кабинета, где размещается группа русскоязычных переводчиков, висит листок с надписью: “Толмачи и прочая сволочь”. Это известная цитата из указа Петра Великого, изданного им перед Азовским походом, один из пунктов которого гласит: “толмачи и прочая обозная сволочь” должны идти в самом конце». Очевидно, для того, чтобы своим видом и словом не вредить боевому духу солдат. Но деятельность самого Суходрева совсем иного рода. Имея прекрасное образование и владея несколькими иностранными языками, он понимал, что уровень его ответственности куда выше, чем у простого переводчика. Не раз его такт и языковое чутьё, внимательность, предусмотрительность и высокий профессионализм выручали и Хрущёва, и Брежнева, и Косыгина во время их международных визитов и важных переговоров. При этом, по мнению В. Суходрева, «высший пилотаж профессии: стать как бы невидимым, но присутствующим» и всегда быть на подхвате, даже если беседа практически угасла или приняла неформальный характер. В его книге есть описание неловкого эпизода, когда один из переводчиков, присутствовавших на банкете, проголодавшись, решил подкрепиться во время общей трапезы. И только он отправил в рот какой-то кусок, как важная персона, к которой он был приставлен, решила высказаться и очень была недовольна, что переводчик с набитым ртом не в состоянии вымолвить ни слова. Важное лицо страшно прошипело: «Вы что, есть сюда пришли?». Карьера переводчика на этом закончилась.
«Деятельность переводчика многогранна, – пишет В. Суходрев. – Много часов приходится высиживать за столом переговоров, сопровождать высоких лиц в поездках, на встречах, так сказать, неформального характера, во время посещения ими самых разных объектов — университетов, фабрик, заводов, ферм, исторических достопримечательностей. Это и работа в том же качестве на шикарных, изысканных банкетах, завтраках и обедах, когда эти трапезы становятся удовольствием для кого угодно, но только не для переводчика, которому подчас и кусок в горло не лезет, поскольку и за обеденным столом приходится играть ту же роль. Какую? Быть единственным посредником, дающим возможность не понимающим языка друг друга людям общаться, причем так, чтобы забыли о самом присутствии переводчика».
Виктор Суходрев преуспел в своей деятельности и выстроил впечатляющую карьеру: в 80-е годы он работал в МИД СССР в должности заместителя завотделом США и Канады, а также был специальным помощником Генерального секретаря ООН, на пенсию вышел в ранге Чрезвычайного и полномочного посланника I класса, а в 2012 году стал лауреатом Национальной премии «Переводчик года» за выдающийся вклад в укрепление международного авторитета страны и высокий профессионализм.
«Толмачи и прочая сволочь»
Иную картину переводческой деятельности рисует Николай Толмачёв. В книге «Толмачи и прочая сволочь» автор, досадуя и посмеиваясь, приводит немалое количество курьёзных и забавных ситуаций, связанных с низкой квалификацией переводчиков, недостаточной эрудицией, незнанием специальной терминологии. Такие горе-толмачи переводят с английского название catgut как «кошачьи кишки», в то время как кетгут – это рассасывающийся материал для наложения внутренних швов при хирургических операциях. Перламутровая рукоятка пистолета в их переводе становится покрытой жемчугом (а что, ведь perl – «жемчужина»), нежная женская кожа уподобляется вельвету в рубчик (им невдомёк, что слово velvet может означать «бархат»). «Приходилось встречать в романах и описание элегантной дамы в изящном сатиновом платье, хотя шикарные наряды из сатина обычно не шьют (раньше из него шили, в основном, «семейные» трусы). Налицо обычная лень переводчика, встретившего знакомое слово, а, заглянув в словарь, он бы узнал, что satin означает «атла́с», и платье было атласным».
Нередко неопытный переводчик попадает в ловушки привычных слов и не утруждает себя поиском других оттенков смысла, не таких явных. Так, в каком-то произведении один из героев – «дядя-бакалавр» – обещал оставить племяннику своё состояние. Вопрос: почему автору было важно указать, что богатый дядюшка имел низшую учёную степень? Переводчик этим вопросом не озадачился. Редактор тоже не обратил внимания на этот нюанс. А дело было в том, что bachelor – это не только «бакалавр», но и «холостяк, бобыль».
И в обыденной речи многозначность иностранных слов тоже, по мнению автора, может привести к курьёзным ситуациям: «Порой down town (центр города) переводят как Нижний город, буквально используя первое значение слова down. Впрочем, есть и анекдот, связанный ещё с одним его значением: Российский турист вызывает на этаже лифт. Лифтёр спрашивает: ”Down?” (Вниз?). Наш отвечает: “Сам ты даун!”».
«Высокое искусство»
О сложнейшем искусстве художественного перевода рассуждает в своей книге Корней Чуковский. Как же это сложно – переключиться полностью на иное мировосприятие, иной стиль, иные чувства и проникнуться ими настолько, чтобы оригинальный авторский текст не проиграл от переложения на другой язык, сохранил свою значительность и ценность. В книге «Высокое искусство. Принципы художественного перевода» читаем»: «Я понял, что хороший переводчик заслуживает почета в нашей литературной среде, потому что он не ремесленник, не копиист, но художник… Текст подлинника служит ему материалом для сложного и часто вдохновенного творчества. Переводчик — раньше всего талант. Для того чтобы переводить Бальзака, ему нужно хоть отчасти перевоплотиться в Бальзака, усвоить себе его темперамент, заразиться его пафосом, его поэтическим ощущением жизни».
Теории и практике художественного перевода посвящено немало книг, но почти во всех прослеживаются основные темы, которые можно представить в виде цитат: «Переводчик от творца только что именем рознится» (Василий Тредиаковский); «Переводчик в прозе - раб, переводчик в стихах – соперник» (В.А. Жуковский); «Подобно оригиналу, перевод должен производить впечатление жизни, а не словесности» (Б.Л. Пастернак).
Вслед за В.Г. Белинским, который отмечал, что благодаря Жуковскому «немецкая поэзия – нам родная», и А.С. Пушкиным, называвшим Василия Андреевича «гением перевода», который «в бореньях с трудностью силач необычайный», Чуковский восхищается умением Жуковского так переложить стихи на русский язык, чтобы они сохранили изначальный авторский стиль и самые тонкие оттенки смысла. Однако и этот великий мастер художественного перевода не избежал упрёка от коллег то в излишней сентиментальности, то в морализаторстве, то в пуританстве, то в неуместных романтических раздумьях. Что уж говорить о менее именитых и талантливых коллегах, про которых Пушкин сказал так: «Переводчики - почтовые лошади просвещения». Кстати, А.С. Пушкину с переводчиками как раньше не везло, так и сейчас не везет, и такой любимый на родине, он остается непонятым и недооценённым за её пределами. Известный французский славист Жорж Нива пишет о переводных стихах поэта: «Все переводы его поэзии просто ужасны: и сухие, и с грубейшими ошибками», а его «парадоксальную простоту и естественность» просто невозможно без потерь «перенести в чужую культуру». Ранее ученый Ш. Корбе, давая оценку переводу «Руслана и Людмилы», сказал, что «переводчик растворил живость и непринужденность подлинника в тумане элегантной классической высокопарности; из пенящегося, искрящегося пушкинского вина получился лишь пресный лимонад».
Поэт Николай Заболоцкий, чей переводческий талант высоко ценился коллегами, выдвигал такое требование: «Если перевод с иностранного языка не читается как хорошее русское произведение, — это перевод или посредственный, или неудачный».
Однако иногда творческое Я переводчика прорывается наружу и, вопреки гоголевскому сравнению толмача с прозрачным стеклом, которого «как бы нет», поэт-переводчик вдруг начинает бунтовать:
Я не могу дословно и буквально
как попугай вам вторить какаду!
Пусть созданное вами гениально,
по-своему я все переведу,
и на меня жестокую облаву
затеет ополченье толмачей:
мол, тать в ночи, он исказил лукаво
значение классических речей.
Чуковский в своей книге приводит эти строчки из стихотворения Леонида Мартынова «Проблема перевода», чтобы показать, как порой трудно одному талантливому и самобытному поэту перевоплощаться в другого, становиться «прозрачным стеклом» или «попугаем какаду», попирая свое мировидение и самость. Так что перевод – это не только высокое искусство, но и большое испытание.
Автор: Тамара Скок
