До сих пор доподлинно неизвестно, как возник Хеллоуин. Однако наиболее достоверной является версия, что в основе праздника лежит кельтский Новый год, который в дохристианскую эпоху отмечали 1 ноября.
Племена кельтов, населявших территории Англии, Ирландии и Франции, делили год на две части: зиму и лето, поэтому на 31 октября приходился последний день года, день сбора урожая и начала зимы. По преданию, в ночь с 31 октября на 1 ноября грань между миром живых и мёртвых стиралась, а потусторонняя сила выходила на свет. Кельты называли эту ночь Самайном, связывая с именем повелителя мёртвых. В эту ночь было принято гасить в домах свет и одеваться в звериные шкуры (сегодня – в костюмы нечистой силы), чтобы отпугивать непрошенных гостей, а около домов оставлять подношения духам в виде различных угощений. Кельты собирались у костров, подготовленных друидами, и совершали жертвоприношения. После этого священный огонь несли домой и помещали его в тыкву, которая не только являлась символом сбора урожая, но и защищала от злых духов.
С принятием христианства День Самайна не канул в Лету, а стал предвосхищать День всех святых, перенесённый в IX веке Папой Григорием III на 1 ноября, и получил название All Hallows Even или All Hallows Eve – Вечер всех святых. Позднее название приобрело привычную всем форму –Hallowe’en или Halloween.
Противникам западного Хеллоуина полезно будет изучить славянские праздники, в которых найдётся немало аналогов Вечеру всех святых. Например, одним близкими Хеллоуину являются Святки (период от Рождества до Крещения): мир ещё не крещён, поэтому очень уязвим перед свободно гуляющими по земле духами и нечистью.
С 16 на 17 октября славяне празднуют Ерофееву ночь, в которую домовой и леший засыпают. Чтобы хозяева дома и леса ушли спокойно и не причинили вреда, нужно поднести им гостинцы.
Непосредственно с датой (ночь с 31 октября на 1 ноября) и смыслом Вечера всех святых соотносится Велесова ночь, когда границы между мирами живых и мёртвых истончаются. В эту ночь принято вспоминать умерших предков и оставлять им угощения.
В пику западной ведьме-пакостнице самым популярным представителем русской нечистой силы является, конечно же, Баба-яга. По сути своей это тоже род ведьмы или злой дух в образе безобразной старухи. Согласно славянским сказкам, Баба-яга имеет характерный малопривлекательный облик: она может быть слепой на один глаз, хромой (у неё костяная, в некоторых вариантах глиняная или золотая, нога), беззубой или, наоборот, зубастой, седой, лохматой, растрёпанной и т. д. Вот несколько примеров описаний из сказок:
«...на лавке сидит седая старуха» («Поди туда – не знаю куда»);
«...а там сидит Баба-яга, старых лет» («Сказка о молодильных яблоках и живой воде»);
«...а в избушке сидит Баба-яга, костяная нога» («Баба-яга»);
«Выходит из неё Баба-яга, костяная нога» («Золотой конь»);
«В избушке сидит Баба-яга, морда жилиная, нога глиняная» («Гуси-лебеди»);
«...в избушке сидит Баба-яга костяная нога, старая, беззубая» («Заколдованная королевна»);
«Как же Белый Полянин воюет с Бабой-ягою – золотой ногою» («Иван-царевич и Белый Полянин»).
Помимо своего основного образа – старухи с костяной ногой, - Баба-яга может превращаться, приобретая облик различных предметов, существ и т. п., или корректировать, видоизменять что-то в себе: «Ягая-баба выточила свой язык на точиле» («Баба-яга и Лутонюшка»).
Исследователи предполагают, что привычный антураж Бабы-яги содержит некоторые типичные черты мёртвого языческого предка. Если следовать этой гипотезе, то вполне объяснимым становится наличие такого неизменного атрибута, как ступа (транспорт Бабы-яги), в которой, по поверьям, после кремации раздалбливали кости:
«...в ступе едет, пестом погоняет, помелом след заметает» («Сказка о Василисе Прекрасной»);
«...на ступе ездит, метлой подметает, пестом погоняет» («Золотой конь»);
«Вдруг застучало-загремело по лесу. Это Баба-яга в своей ступе домой возвращается, помелом след заметает» («Крестьянский сын Иван да царь Иван»);
«Во весь дух на железной ступе скачет, пестом погоняет, помелом след заметает» («Марья Моревна»).
Одной из распространенных загадок, связанных с образом Бабы-яги, является вопрос о размерах самой ведьмы и её жилища, избушки на курьих ножках: то ли Баба-яга огромная, то ли избушка мала (уж не гроб ли это?). Вот несколько характерных сказочных описаний:
«...лежит Баба-яга костяная нога, нос в потолок врос, сама зубы точит»; «Баба-Яга лежит из угла в угол: в одном углу ноги, в другом голова, губы на притолоке, нос в потолок уткнула»;
«Баба-Яга через всю избу протянулась: ноги на порожке, губы на сошке, руки из угла в угол, нос в потолок»;
«Баба-Яга, костяная нога, морда глиняная, на лавке лежит, грудью печку затыкает».
Избушка на курьих ножках (уменьшительные суффиксы намекают на компактность жилища) хоть и мала, но далеко не проста. Как правило, она расположена в самой чаще леса или на болоте и спрятана от людских глаз за высоким забором, сооружённым из доступных Бабе-яге материалов:
«...обитала в чаще того леса старая карга – злобная Яга» («Баба-яга и ягоды»);
«стоит избушка, а у окошка сидит Баба-яга» («Две сестры»);
«Стоит избушка на куриных лапках» («Царевна Лягушка»);
«избушка на курьих ножках стоит-поворачивается» («Гуси-лебеди»);
«Видят: стоит избушка на курьих лапках, на собачьих пятках» («Золотой конь»);
«Стоит избушка на курьей ножке, об одном окошке» («Сказка о молодильных яблоках и живой воде»);
«...видит: стоит избушка на курьих ножках» («Поди туда –не знаю куда»)
«Стоит в лесу за высоким тыном избушка на курьих ножках, на бараньих рожках» («Баба-яга»);
«...стоит дом Бабы-яги, кругом дома двенадцать шестов, на одиннадцати шестах по человечьей голове, только один незанятый» («Марья Моревна»);
«Видит: избушка яги-бабы; забор вокруг избы из человеческих костей, на заборе торчат черепа людские, с глазами; вместо столбов у ворот – ноги человечьи, вместо запоров – руки, вместо замка – рот с острыми зубами» («Сказка о Василисе Прекрасной»).
Но почему ножки у избушки «курьи»? С одной стороны, старые пни действительно имеют что-то общее с птичьими ногами, а с другой, по мнению исследователя Проппа В. Я., славянские охотники-собиратели сооружали постройки в форме животных, куда затем помещали тела умерших предков. «Птичьи ноги есть не что иное, как остаток зооморфных столбов, на которых некогда стояли подобного рода сооружения», – утверждает Пропп. Однако прилагательное «курьи» имеет сходство ещё и со словом «курить», с которым связан погребальный обряд окуривания дымом столбов, на которых находились указанные выше сооружения с покойными.
Возможно, эта соотнесенность с обрядами древних славян позволяет воспринимать «избушку на курьих (курных) ножках» как границу мира живых и мира мёртвых, поэтому и попасть внутрь было не так просто. К непрошенным гостям избушка повернута задом, а фасадом – к лесу. Лес в мифологии разных народов имеет схожие черты: это и мир диких зверей, и место пребывания враждебных человеку колдовских сил, и путь в потусторонний мир. Баба-яга с обитателями леса находится в тесной связи: призывает на службу, даёт им поручения, вовлекает в свои злодеяния.
Обязательным условием входа в избушку Бабы-яги были специальные волшебные слова, странным образом известные всем героям:
«Избушка, избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом! Как мне в тебя зайти, так и выйти» («Сказка о молодильных яблоках и живой воде»). Баба-яга, живущая на границе мира живых и мёртвых, является своеобразным сторожем, решающим, пропускать дерзкого героя дальше или нет, помогать ему или погубить.
Одним из основных предметов интерьера избушки является печь, которая нужна Яге не столько для тепла, сколько для злодейских ритуалов: приготовления зелий, поджаривания похищенных детей, которые являются её любимым блюдом:
«...затопила печку, говорит большей дочери: Девка! Я пойду в Русь; ты изжарь к обеду мне жихарька» («Баба-яга и жихарь»);
«Она приказала большей дочери истопить избу жарко-жарко, Лутоньку ожарить, а сама ушла в поле гулять» («Баба-яга и Лутонюшка»). Иногда Баба-яга была не прочь полакомиться и «взрослым» мясом, ведь недаром одной из составляющих её гостеприимства была баня, где гости «готовили себя» к ужину: «Я сейчас спать лягу, а ты ступай, истопи баню и вымой племянницу. Да смотри, хорошенько вымой: проснусь – съем ее!» («Баба-яга»).
Однако сказочные герои, дерзнувшие сопротивляться старухе, как правило, оказываются сообразительнее опытной, но очень голодной колдуньи, и зачастую именно печь становится последним, что видит Баба-Яга перед своей смертью:
«Яга-баба тотчас поджалась и легла в ладку. Жихарь не оробел, взял да ее и пихнул в печь» («Баба-яга и жихарь»).
Несмотря на всё могущество, одной Яге достаточно трудно вершить зло, поэтому в этой ситуации не обойтись без помощников. Слугами Бабы-яги чаще всего были чёрный кот, ворон, сова, черти, другая нечистая сила и фантастические существа (Кот Баюн, гуси-лебеди и др.), чуть реже – змеи, ящерицы, лягушки, а иногда и различные предметы: печка, ворота, деревья и т. д.
Однако далеко не всегда Баба-Яга описывалась как злая колдунья. Исследователь Шапарова Н. С. выделяет в славянских сказках три типа Бабы-яги: первый – Яга-похитительница, крадущая детей, которых впоследствии пытается зажарить и съесть. Второй – Яга-воительница, сражающаяся с героями и очень часто их побеждающая. И третий – Яга-дарительница, приветливо встречающая героя и дающая ему волшебный подарок (коня, клубок, сапоги-скороходы и др.) или ценный совет. Во многих сказках избушка Яги-дарительницы встречается героям на пути к бОльшим злодеям, например, к незнающему пощады Кощею Бессмертному.
Зловещий колдун Кощей Бессмертный – второй по популярности в топе славянской нечисти. Это седой, худой, даже скелетообразный старик, обладающий несметным богатством и ведущий затворнический образ жизни. Почему Кощей всегда изображается тощим? В народной этимологии слово «кощий» употребляют по отношению к очень худым людям, у которых буквально видны косточки. Этимолог Фасмер М. связывает «кощея» со словом «кость», а также выстраивает логическую цепочку, объясняющую богатство Кощея: устаревшее русское слово «кош» – это корзина, шалаш, стан, доля; украинское «кіш» – стан, поселение, «кошевой» – старшина, начальник коша, а соответственно – и хранитель общей казны (коша):
«Там царь Кащей над златом чахнет» («Руслан и Людмила»).
В отличие от Бабы-Яги, Кощей был равнодушен к маленьким детям, но держал в страхе целые государства, похищая молодых красавиц, которые чаще всего приходились главным героям невестами, жёнами, сёстрами или матерями:
«В это время приехал Кощей Бессмертный и увез Ненаглядную Красоту в свое государство» («Кощей Бессмертный»);
«Откуда ни взялся Кощей Бессмертный – унес Василису» («Булат-молодец»);
«Только мать их вдруг унёс Кощей Бессмертный» («Кощей Бессмертный»).
Как и своё богатство, пленниц Кощей прятал в скрытом от людских глаз таинственном замке, для попадания в который герои должны были преодолеть длинный путь и множество препятствий. Именно в таких ситуациях на помощь им приходила Баба-яга, дававшая ценные советы, подарки, а иногда и раскрывавшая Кощеевы тайны:
«– Знаю, знаю, – говорит ему Баба-яга, – твоя жена теперь у Кощея Бессмертного. Трудно её будет достать, нелегко с Кощеем сладить...» («Царевна Лягушка»).
В славянских сказках основными характеристиками Кощея были умение превращаться в различные явления:
«И страшным вихрем вылетел в окно» («Марья Моревна»),
наличие умного помощника (коня), полученного от Бабы-яги:
«Отвечает конь:
– Иван-царевич приходил, Марью Моревну увез.
– А можно ли их догнать?
– Можно пшеницы насеять, дождаться, пока она вырастет, сжать ее, смолотить, в муку обратить, пять печей хлеба наготовить, тот хлеб поесть, да тогда вдогонь ехать – и то поспеем!» («Марья Моревна»);
и бессмертие, которое в итоге оказывалось мнимым.
Сегодня любой ребёнок знает, что смерть Кощея в игле, но сказочным героям эту информацию приходилось добывать хитростью и долгими расспросами:
«Ах ты, глупая баба! То я пошутил; моя смерть в яйце, то яйцо в утке, та утка в кокоре, та кокора в море плавает» («Кощей Бессмертный»);
«...нелегко с Кощеем сладить: смерть его на конце иглы, та игла в яйце, то яйцо в утке, та утка в зайце, тот заяц в сундуке, а сундук стоит на высоком дубу, и то дерево Кощей как свой глаз бережёт» («Царевна Лягушка»);
«...моя смерть далече: на море на океане есть остров, на том острове дуб стоит, под дубом сундук зарыт, в сундуке – заяц, в зайце – утка, в утке – яйцо, а в яйце – моя смерть!» («Булат-молодец»);
«У меня смерть, – говорит он, – в таком-то месте; там стоит дуб, под дубом ящик, в ящике заяц, в зайце утка, в утке яйцо, в яйце моя смерть» («Кощей Бессмертный»).
Как только героям становится известно о Кощеевом тайнике, они сразу же отправляются в путь, однако порой добыть заветный сундук и его содержимое очень сложно, поэтому им на помощь приходят различные существа (медведь, заяц, селезень, щука и др.):
«Вдруг, откуда ни взялся, прибежал медведь и выворотил дуб с корнем. Сундук упал и разбился. Из сундука выскочил заяц – и наутек во всю прыть. А за ним другой заяц гонится, нагнал и в клочки разорвал. А из зайца вылетела утка, поднялась высоко, под самое небо. Глядь, на неё селезень кинулся, как ударит её – утка яйцо выронила, упало яйцо в синее море... Вдруг подплывает к берегу щука и держит яйцо в зубах» («Царевна Лягушка»).
После получения добычи герои не сразу убивают Кощея, а предпочитают делать это, как правило, у него на глазах. Славянским сказкам известны разные случаи гибели Кощея. В большинстве сказок нужно сломать иглу: «Иван-царевич разбил яйцо, достал иголку и давай у неё конец ломать. Он ломает, а Кощей Бессмертный бьется, мечется. Сколько ни бился, ни метался Кощей, сломал Иван-царевич у иглы конец, пришлось Кощею помереть» («Царевна Лягушка»).
Иногда достаточно уничтожить яйцо: «Иван-царевич переложил яйцо с руки на руку – Кощея Бессмертного из угла в угол бросило. Любо показалось это царевичу, давай чаще с руки на руку перекладывать; перекладывал, перекладывал и смял совсем – тут Кощей свалился и помер» («Кощей Бессмертный»).
Очень редко Кощей погибает без помощи волшебных предметов: «...в те поры конь Ивана-царевича ударил со всего размаху копытом Кощея Бессмертного и размозжил ему голову, а царевич доконал его палицей. После того положил царевич груду дров, развел огонь, спалил Кощея Бессмертного на костре и пепел его пустил по ветру» («Марья Моревна»).
Западные вурдалаки, зомби, вампиры и оборотни настолько заполонили современный мир, что мы совсем забыли о славянской нечистой силе, истории которой так интересны и загадочны. В связи с этим предлагаем освежить в памяти народные сказки, героями которых являются Баба-яга и Кощей Бессмертный:
«Иван-царевич и Белый Полянин»
«Крестьянский сын Иван да царь Иван»
«Сказка о молодце-удальце, молодильных яблоках и живой воде»
Автор: Ирина Голышева, сотрудник международного проекта «Современный русский».
Источники:
Пропп В. Я. Морфология волшебной сказки
Шапарова Н. С. Краткая энциклопедия славянской мифологии