Иван Александрович Гончаров причислял себя к домоседам и сибаритам, ценящим все блага спокойного существования в довольстве и неге. Тем удивительнее его решение отправиться в опасное кругосветное плаванье на военном парусном корабле.
Н. Ерошенко. Портрет И. Гончарова. 1888. Изображения: culture.ru
Ожидание – реальность
Путешествуя на фрегате «Паллада» в качестве секретаря дипломатической миссии адмирала Е. В. Путятина, Гончаров написал немало писем друзьям и заметок для личного дневника, в которых отразил свои впечатления об увиденном. Конечно, автору хотелось поделиться этим с русскими читателями, но уже первые публикации вызвали в тогдашних журналах настоящую полемику. Жанровая принадлежность опуса Гончарова вызвала у многих критиков наибольший интерес. Что это: письма, путевые очерки, документальное произведение или художественное? А субъективный взгляд на изображаемые события – это достоинство или недостаток повествования? Н. А. Добролюбов, говоря, что Гончаров «описал свою поездку вокруг света так, что она не похожа ни на какое другое произведение этого рода», наверняка имел в виду выходившие ранее травелоги Н. М. Карамзина, Д. И. Фонвизина или А. Н. Радищева, обладавшие в глазах читателей большей историко-географической значимостью. «Классически простое, ясное и веселое, как день, изложение путевых впечатлений и наблюдений человека, одаренного оригинальным умом, поэтическим талантом и глубоко русской природой, всегда найдет ценителей», – писал публицист, оправдывая стиль Гончарова. Однако другой критик, ожидая, видимо, обстоятельного разбора увиденного в зарубежных странах политического и экономического уклада и пр., был разочарован. Не найдя ни подробного описания особенностей нравов, ни детального разбора архитектурных достопримечательностей, он был в гневе от странностей гончаровского повествования: «Ни одна шишка, полученная при качке, ни одна рана, нанесенная москитами, ни голод, ни холод – ничего не забыто! …много таланта истрачено на эти пустяки! <…> Зачем же было печатать, да еще назначать баснословную цену за свое произведение?» (В. П. Попов, «Кругосветные путешествия г. Гончарова», 1852 г.). Кроме того, автор разгромной статьи обвинил писателя в излишнем внимании к гастрономическим деталям. Но всякому русскому путешественнику, хоть раз побывавшему за границей, этот интерес к кухне других народов будет понятен, а еще более понятной будет тоска Гончарова по русской еде (не случайно, проведя неделю на заморских харчах, наши туристы начинают мечтать о наваристом борще с бородинским хлебушком и зеленым лучком в придачу).
«Фрегат “Паллада”». Москва, Географгиз, 1949 г.
И на экваторе щи едят
Нелегко было Ивану Александровичу решиться на кругосветку, немало было страхов и проведенных в сомнениях бессонных ночей, но постепенно он свыкся со своим выбором и даже нашел несколько утешительных доводов, среди которых не последним было вполне резонное умозаключение: «И теперь воды морской нет, ее делают пресною, за пять тысяч верст от берега является блюдо свежей зелени и дичи; под экватором можно поесть русской капусты и щей». Этот гастрономический аргумент сработал, и новоявленный путешественник решил: долой страхи, от жажды и голода не умрем, можно ехать!
Во время чтения очерков путешествия «Фрегат “Паллада”» не раз возникает параллель Гончаров-Обломов, ибо сомнения и душевные переживания Ильи Ильича, его тяга к комфорту и сытому спокойному житью – это и про Ивана Александровича тоже. Не без робости ступил он на корабль и тут же почувствовал себя «сиротой»: ничего не понятно, пространство незнакомое, помещения узкие, каюта тесная, мебель к стенам приколочена, света мало. Но вот окружили писателя дружелюбные офицеры, приставленный в услужение матрос лихо разложил все вещи по местам, а капитан позвал в кубрик отобедать, и полегчало. Постепенно вошло в привычку соблюдение распорядка на корабле, где отправляли службу, принимали пищу – «всё по свистку». Гончаров не побрезговал матросской кухней, отведал превкусных наваристых щей и узнал, что «братишки» едят тут до отвала, беря сколько угодно порций добавки.
Фрегат "Паллада". Изображение: hobbyport.ru
Рассказывая о долгих сборах для экспедиции фрегата в Японию, Гончаров оправдывал это вполне объяснимыми вещами: «если, сбираясь куда-нибудь на богомолье, в Киев или из деревни в Москву, путешественник не оберется суматохи, по десяти раз кидается в объятия родных и друзей, закусывает, присаживается и т. п.», то для такого долгого плавания тем более нужна основательная подготовка. Когда фрегат благополучно снялся с якоря, для домоседа Гончарова «началась жизнь, в которой каждое движение, каждый шаг, каждое впечатление были не похожи ни на какие прежние».
Почитывая «Историю кораблекрушений», подаренную заботливым другом, добрался Иван Александрович до берегов Дании и Норвегии. И тут начались первые трудности: закончились свежие припасы и питьевая вода. «Вследствие этого на столе чаще стала появляться солонина; состарившиеся от морских треволнений куры и утки, и поросята, выросшие до степени свиней, поступили в число тонких блюд. Даже пресную воду стали выдавать по порциям». В Англии корабль задержался для починки и пополнения запасов воды и провизии, а путешественник отправился в город наблюдать.
Руководствуясь мыслью о том, что вояж не должен быть официальным и скучным, Гончаров решает «жить и смотреть на всё, не насилуя наблюдательности», т. е. не бегать с путеводителем по улицам и музеям, а жить на новом месте так, чтобы «впечатления нежданно и незванно сами собирались в душу». Он ходит по рынкам и жилым кварталам, «поглядывая в окны», наблюдает за манерой людей говорить, одеваться, вести быт, ищет общее и различное у разных народов. «В тавернах, в театрах – везде пристально смотрю, как и что делают, как веселятся, едят, пьют; слежу за мимикой, ловлю эти неуловимые звуки языка… Да, путешествовать с наслаждением и с пользой значит пожить в стране и хоть немного слить свою жизнь с жизнью народа, который хочешь узнать: тут непременно проведешь параллель, которая и есть искомый результат путешествия. Это вглядыванье, вдумыванье в чужую жизнь… дает наблюдателю такой общечеловеческий и частный урок, какого ни в книгах, ни в каких школах не отыщешь. Недаром еще у древних необходимым условием усовершенствованного воспитания считалось путешествие. У нас оно сделалось роскошью и забавою». Этот подход к сбору впечатлений – вживание и наблюдение плюс получение наслаждения и пользы – сохранится у писателя на протяжении всего путешествия.
Иван Гончаров. 1856. Дагеротип. С. Левицкий. Из собрания РНБ
Чем, где и как питаются?
Подмечая, какие блюда и в каком количестве подаются на стол, есть ли сервировка, полагается ли десерт и т. д., Гончаров делает практически безошибочные выводы об обычаях тех многочисленных городов и стран, в которых ему довелось побывать. По его наблюдениям, «англичане не обедают, они едят», причем трапеза растягивается с шести часов вечера до полуночи, вплоть до времени отхождения ко сну. Главное – насытиться, поэтому «обед гомерический, ужин такой же». Пища простая, грубоватая, «все мяса, живность, дичь и овощи», и никакого соответствия русской пословице «Не красна изба углами, а красна пирогами»: и пирогов нет, и таверны неприглядны. Ценящие приватность британцы довольно закрыты, и всякое проявление участия по отношению к постороннему, а тем более к иностранцу, – это уже большое одолжение, тем паче приглашение в дом: «Англичанин, когда хочет познакомиться с вами покороче, оказать особенное внимание, зовет вас к себе, в свое святилище, обедать: больше уж он сделать не в состоянии».
Наблюдения у Гончарова часто сменяются рассуждениями, художественными отступлениями, и повествование местами напоминает философское эссе, в котором одна мысль цепляется за другую, развивается, но в конце этих размышлений почти всегда будет маячить что-то родное и понятное: русский барин, почивающий до самого полудня, простор Волги и запах речной воды, дворовый мальчик, принесший «к обеду целую корзину карасей и сотни две раков» и за то избежавший наказания за отлучку, а то привидится обильный завтрак в помещичьей семье, когда на стол «подадут битого мяса с сметаной, сковородку грибов или каши, разогреют вчерашнее жаркое, детям изготовят манный суп – всякому найдут что-нибудь по вкусу», и то-то на душе станет хорошо и спокойно…
По пути на Мадейру попали в сильную семидневную качку. Всё, что не закреплено, падает, летает, бьется. Обедать неудобно: суп из тарелки выливается. Но вот наконец картина меняется: «Вместо уродливых бугров с пеной и брызгами – крупная, но ровная зыбь. Ветер не режет лица, а играет около шеи, как шелковая ткань, и приятно щекочет нервы; солнце сильно греет. <…> Как прекрасна жизнь, между прочим и потому, что человек может путешествовать! Cogito ergo sum – путешествую, следовательно, наслаждаюсь, перевел я на этот раз знаменитое изречение», – благостно рассуждает писатель. От берега веет «теплым, пахучим воздухом, смесью ананасов и гвоздики», а вместе с запахом доносятся звуки музыки и звон церковного колокола – гармония...
На Мадейре Гончаров впервые попробовал бананы и восторга не испытал: «…пресно, отчасти сладко, но вяло и приторно, вкус мучнистый, похоже немного и на картофель, и на дыню, только не так сладко, как дыня, и без аромата или с своим собственным, каким-то грубоватым букетом. Это скорее овощ, нежели плод». Обед у русского консула напоминал английский (то же мясо и овощи), зато вина произвели впечатление: «Главным украшением было вино и десерт. Вино, разумеется, мадера, красная и белая. И та, и другая превосходного качества, особенно красная, как рубин, которая называется здесь тинто. Лучше, кажется, и не выдумаешь вина… Десерт состоял из апельсинов, варенья, бананов, гранат».
И. Гончаров среди офицеров «Паллады» (сидит пятый слева)
После Мадейры корабль отправился к островам Зелёного Мыса. Пересекая экватор, выпили теплого шампанского. В жару и штиль, хоть и вяло, но отпраздновали Масленицу: поели блинов с сардинами вместо икры и консервированными английскими сливками вместо сметаны. Тоска по родной кухне всё усиливалась, не зря Гончаров вспоминал, с каким удовольствием ели русские путешественники обычный зеленый лук, встретившийся им в саду с экзотическими растениями на Мадейре, или как умяли три салатника сладковатого розового лука за обедом в одной из южноафриканских колоний.
Жаркий климат посещаемых стран формирует другие пищевые привычки. Гончаров замечает, что «при воздержании от мяса, от всякой тяжелой пищи, также от пряностей (нужды нет, что они тоже родятся в жарких местах), а более всего от вина, легко выносишь жар; грудь, голова и легкие – в нормальном состоянии, и зной "допекает" только снаружи. Я уверен, что если постоянно употреблять в пищу рис, зелень, немного рыбы и живности, то можно сносить так же легко жар, как и в России». Но заведенный на корабле порядок не нарушается, и к обеду все так же подают наваристые супы, разное мясо и жирные слоеные пироги, хочешь не хочешь, а ешь и не жалуйся.
Южные провинции Китая, Индия, Сингапур… Рассуждая о том, как дешево живут люди «в этих климатах» (одежда – кусок полотна, не нужны ни сапоги, ни панталоны, спать везде можно, «где ни лягте – тепло и сухо»), Гончаров, конечно, не обходит гастрономическую составляющую: «Пища – горсть рису, десерт – ананас, стоящий грош, а если нет гроша, а затем и ананаса, то первый выглянувший из-за чужого забора и ничего не стоящий банан, а нет и этого, так просто поднятый на земле упавший с дерева мускатный орех. Питьё – … всегда готовый к вашим услугам… кокосовый орех».
Обобщая свои впечатления, полученные в разных странах, писатель делает интересные, в чем-то даже провидческие выводы. Он, как разумный сибарит, приходит к мысли о ненужности роскоши и необходимости комфорта как для жизни вообще, так и для путешествий в частности. Богатство – для немногих, и рядом с ним всегда нищета; удобство – для всех, и даже при малых средствах можно обустроить быт так, что жить будет легко и приятно. Если на этом принципе строить всемирную торговлю и обмениваться необходимым, все люди станут жить лучше. Зачем роскошь спит на кружевных простынях, ведь комфортнее – на тонких и свежих. Для чего роскошь сидит на золоте, когда гораздо удобнее мягкое и покойное кресло. Глупо есть деликатесы на серебре, пусть лучше будут «свежие припасы, мягкая говядина, молодая курица, старое вино» в простой посуде. Путешественник же, по мнению Гончарова, должен для собственного комфорта везде находить то, к чему привык у себя дома: добротную одежду, качественные услуги, хороший стол, а задача всемирной торговли этот порядок вещей обеспечить. Дабы каждый мог вкусить плоды цивилизации и получить удовольствие.
Автор: Тамара Скок
