Гертруде Стайн принадлежит термин «потерянное поколение», который характеризует не только творчество отдельных писателей, но и мироощущение рефлексирующих людей из разных эпох, стран и социальных слоев. Роман «Становление американцев. История одной семьи» если не про всех, то про многих.
Во втором номере за 2023 год журнал «Иностранная литература» опубликовал фрагмент романа американской писательницы Гертруды Стайн «Становление американцев. История одной семьи», по словам автора – историю «каждого, кто когда-либо мог жить, живет или будет жить» в «пространстве времени, всегда наполненном движением».
Гертруда Стайн ‒ американская писательница XX века, была организатором своего рода «литературного кружка» для молодых англоязычных писателей (для многих из них она была наставником и зачастую спонсором). Кружок этот стал одним из центров художественной и литературной жизни Парижа до Первой мировой войны.
Именно Гертруде принадлежит известный термин «потерянное поколение», который объединил эмигрировавших за границу писателей, часто собиравшихся у нее в салоне на улице Флёрюс, 27 (Э. Хемингуэй, Ф. С. Фицджеральд, Э. М. Ремарк и многие другие).
Роман «Становление американцев» был впервые опубликован в 1925 году (хотя Гертруда Стайн написала его задолго до этого). Данное произведение считается прекрасным примером модернистского направления. Сюжет охватывает историю, становление и генеалогию двух вымышленных семей – Денингов и Герсландов. В нашем журнале приведен лишь фрагмент романа, однако уже из него можно судить о простом, но в то же время довольно уникальном стиле писательницы. Гертруда Стайн обладает каким-то особенным талантом плести из, казалось бы, привычных для нас слов, необычайно запутанные сочетания, приводящие к систематическим повторениям. Такое повествование сбивает с толку до тех пор, пока не привыкаешь к сложным «переплетениям» фраз и не понимаешь, что этот метод позволяет нам, читателям, почувствовать на каком-то особенном уровне человеческие отношения и эмоции, которые обычно неосязаемы и почти не поддаются описанию в простой прозе. Как писала сама Гертруда Стайн о своем творчестве, ее фразы «проникают под кожу», нравится это людям или нет.
В начале своего романа Гертруда рассуждает о самоощущении отдельных людей в момент их существования. Писательница приходит к выводу, что для себя мы всегда молоды, а родители, бабушки и дедушки в нашем восприятии представляются лишь стариками или детьми из прошлого. К молодым же мы относим себя и наших друзей. Мы не можем думать иначе, потому в любой момент времени (несмотря на развитие) «для себя мы всегда будем молодыми мужчинами и женщинами». И подводя такой итог своим размышлениям, писательница сужает пространное повествование до жизни одной отдельной семьи… Однако постепенно число художественных образов в «Становлении американцев» умножается. А на заключительном этапе история достигает невероятной полноты и становится панорамой судеб всего человечества.
Предлагаем вниманию читателей фрагмент романа.
Перевод с английского Ольги Брагиной.
Мы, живущие сейчас, всегда ощущаем себя молодыми мужчинами и женщинами. Но когда мы вспоминаем их, тех, кто был у истоков, мы всегда думаем о стариках и старухах или маленьких детях – так мы их себе представляем, людей, о жизни которых только что думали. Бывает так, что мы много говорим об этом, но в действительности лишь короткое время ощущаем себя стариками, старухами или детьми. На самом деле эти периоды жизни не являются существенными в нашем восприятии. Да, мы, всю жизнь ощущающие себя молодыми мужчинами и женщинами, когда вспоминаем о них, о тех, кто был у истоков, всегда думаем о стариках и старухах или маленьких детях; так мы их себе представляем – тех, о чьих жизнях только что думали.
Да, легко всю жизнь воспринимать себя и своих друзей молодыми мужчинами и женщинами; нам и впрямь трудно почувствовать – даже когда мы много говорим об этом – себя старыми, подобно старикам и старухам, или маленькими, подобно младенцам или детям. На самом деле эти периоды жизни не являются существенными для нас, для нашего восприятия.
Да, еще будучи маленькими детьми мы начинаем ощущать себя молодыми мужчинами и женщинами. Мы говорим тогда да, мы дети, но на самом деле не чувствуем себя детьми: для себя мы взрослые – молодые мужчины и женщины. Мы никогда и не мыслим себя никем, кроме молодых мужчин и женщин. Когда мы начинаем мыслить, мы перестаем чувствовать себя детьми. Такие маленькие, но такие сознательные! Нет, чувствовать себя ребенком – словно пребывать в состоянии между сном и явью, для нас это не может быть реальным, мы не можем этого осознать.
То же касается и старости: мы утомлены и стары, это отражается на работе и в мыслях, мы много говорим об этом и замечаем, просто взглянув на себя, но на самом деле мы едва ли стары для себя, в своем восприятии – стары, подобно тем старикам и старухам, что жили когда-то. Нет, нельзя ощущать себя старым. Нет, мы всегда должны воспринимать себя и своих друзей молодыми мужчинами и женщинами. Мы знаем, что это не так и сами говорим об этом, но воспринимать себя должны именно так. Быть старыми для себя, ощущать себя таковыми – словно потерять себя, погрузиться в сон. Чтобы проснуться, мы должны почувствовать себя молодыми мужчинами и женщинами.
Когда ощущаешь себя стариком или старухой, испытываешь ужасное чувство потери себя. Это ужасное чувство, должно быть, похоже на то, как тягостно нас покидает сознание, когда мы пытаемся уснуть или как оно возвращается сразу после пробуждения. Это должно быть ужасное чувство – ощущать себя настолько потерянными, ощущать себя детьми или стариками и старухами. Чувство потери может быть едва ощутимым для того, кто не отличается развитым самосознанием, но, конечно, чувство потери себя есть у каждого, кто ощущает себя очень маленьким или очень старым.
Наши матери, отцы, бабушки и дедушки, да и все остальные в историях и рассказах в нашем восприятии – младенцы, старики и старухи или дети. Нет, когда речь идет о прошлых поколениях и минувших веках, мы не можем представлять себе молодых мужчин и женщин. Они жили столь давно, что должны быть стариками и старухами, или младенцами, или детьми. Нет, мы не можем думать о них как о молодых мужчинах и женщинах. Таковы лишь мы и наши друзья, подле которых мы живем.
И поскольку ничего не поделать с нашим восприятием, в своих рассказах мы делаем прародителей стариками и старухами, или младенцами, или детьми. Но для себя мы всегда будем молодыми мужчинами и женщинами.
А теперь начнем рассказ об этих мужчинах и женщинах, старых или очень маленьких, которые являются таковыми для нас, для нашего восприятия.
Одна из этих четырех женщин-бабушек – что всегда стары для нас, поколения внуков, – была милой, хорошей женщиной, достаточно сильной, чтобы вы́носить много детей; спустя время она умерла, оставив их, поскольку это было единственное, что, по ее мнению, она могла для них сделать.
Подобно всем пожилым женщинам, она всю жизнь рожала детей и была верной, трудолюбивой женой для своего хорошего, простого, старого мужа.
Ее муж прожил несколько лет с того дня, как жена умерла, покинув его.
Он был порядочным, благожелательным, верным, хорошим, простым человеком. Он был честным и завещал детям быть такими же; он упорно трудился, но так и не добился многого своим честным трудом.
Он был порядочным, честным, хорошим человеком, выполнявшим простую работу. Он всегда был добр к своей жене, ему нравилось, что она рядом и помогает ему, что у них славные дети. Он любил своих детей и всегда помогал им, но они быстро стали достаточно сильными и покинули его, а теперь умерла и жена, покинув его, – и он едва ли был нужен миру и своим детям.
Они были хорошими дочерьми и сыновьями, но его слова и старческая жизнь уже не были им интересны. Они были сильны в работе, по-новому воспринимали мир и были полны идей об устройстве жизни. Так и должно быть, он всегда говорил им это; он думал, что и впрямь так считает, но все было слишком ново для него, и он не мог к этому привыкнуть. Жизнь покинула его, но он еще жил. Все это было слишком ново для него, и жены его больше не было, не было рядом с ним. Он все время ощущал это, часто вздыхал и наконец отказался от жизни. “Да, – говорил он о своем сыне Генри, который более всех ухаживал и беспокоился о нем, – да, Генри – хороший человек; он знает, как устроить жизнь. Да, он всегда был хорошим мальчиком, но никогда не делал того, что я велел ему. Это вовсе не плохо, никогда я не говорил, что это плохо, но я не хочу делать вид, что хочу жить. Моя жена всегда делала то, что я велел, ей даже не приходило в голову поступать иначе, а теперь она покоится с миром, и все будто бы подошло к концу, а я, я не могу заставлять своих детей делать что-либо. Отныне и во веки веков не скажу я им ничего подобного. Что мне делать с жизнью? Где я могу почувствовать себя живым? Нет того, кто находился бы подле меня и делал бы то, что я ему велю. Мне больше нечего сказать своим детям. Я сказал им все, что мог сказать. Да, молодые всегда смотрят на вещи иначе, и правильно делают, что не слушают нас; мне уже не повлиять на их жизнь. Как бы то ни было, Генри отлично знает, как жить. Он зарабатывает деньги, и я не имею права велеть ему зарабатывать как-то иначе. Он зарабатывает деньги, и я никак не пойму, как при его жизни он может их зарабатывать; он ведь честный, хороший человек, но при этом зарабатывает на достойную жизнь. Да, он имеет право делать то, что хочет, он всегда добр ко мне, я не могу утверждать иное. Он всегда добр ко мне и к остальным, часто приходит меня проведать; но теперь все изменилось. Да, дети покидали меня и делали все по-другому, но жена моя всегда была рядом”. А затем старик вздохнул и умер, покинув их.
«Иностранная литература», 2023, № 2
Узнать больше о журнале «Иностранная литература» и оформить подписку можно здесь: inostranka.ru, vk.com/journalinostranka.
Доступны для скачивания и чтения все номера за 2023 год. Печатную версию журнала можно заказать на сайте магазина «Лабиринт».
